– Элоиз, что ты делаешь? – едва слышно прошептал я на фоне общего гвалта.
Девушка повернулась ко мне, и в ее глазах вспыхнула убежденность.
– Они не заслуживают, чтобы их держали в клетках, как животных, – яростно заявила она. – Никто этого не заслуживает.
– Но они опасны! – возразил я, посмотрев на настороженного минотавра, который не сводил с нас пристального взгляда.
Элоиз успокаивающе коснулась моей руки.
– Только потому что их пленили, – мягко сказала она. – Они вытерпели достаточно мучений. Пришло время проявить к ним милосердие.
Я сомневался, разрываясь между жаждой свободы и страхом перед хаосом, который могли устроить эти существа.
– Это не входило в наш план! – расстроенно простонал я.
Элоиз перевела взгляд на минотавра, мышцы которого перекатывались под бронзовой плотью.
– План всегда был таким, – пылко возразила она. – Я говорила тебе, Филлип, мы все выберемся отсюда. Хаос – наш единственный выход.
Я хотел поспорить, запротестовать, что наши шансы на спасение теперь стали еще меньше, но решимость Элоиз была железной – ее было не переубедить. Я испустил полный смирения вздох и кивнул.
Заключенные с благоговением следили за нами, пока Элоиз освобождала существ, давно смирившихся со своими оковами, – сатиров, гарпий, кентавров и многих других. Чьи-то пальцы робко коснулись ее кожи, словно в попытке убедиться, что этот сон стал реальностью.
Звенели ключи, со стоном открывались двери. С каждой открытой камерой Элоиз дарила не только свободу, но и проблеск давно отнятой надежды. При виде нарастающего хаоса меня охватило дурное предчувствие. Но еще больше я восхищался этой удивительной девушкой, которая нашла свет в такой тьме.
Там, где я колебался, Элоиз шла вперед, движимая состраданием, и не обращала внимания на риск. Она пробудила что-то в этих несчастных существах – и во мне. Возможно, она была права… Возможно, настоящие перемены достигаются не робкими шагами, а смелыми прыжками в неизвестность.
Впереди сияла позолоченная камера, непохожая на остальные: золотой плющ обвивал ее решетку. Я вздрогнул, узнав виноградные лозы, которые когда-то опутывали нимфу Минту. Внутри слабо шевельнулась чья-то фигура.
– Элоиз, – тихо предупредил я.
Потрясенная, она обернулась.
– Филлип… – выдохнула девушка, протянув руку к заключенной. Лунный свет осветил заплаканную женщину, скорчившуюся внутри. Меня пронзила жалость: страдать в такой тюрьме было судьбой более жестокой, чем смерть.
Элоиз отперла скрежещущие ворота. Женщина медленно подняла голову, и недоверие мелькнуло на ее осунувшемся лице.
– Принц Филлип? – прохрипела она, узнав меня.
Мои глаза защипало от слез.
– Деметра, – с надрывом выдавил я. В камере была падшая богиня, которую я когда-то боготворил, теперь скованная безжалостной судьбой.
Элоиз приблизилась, и глаза Деметры заблестели от слез.
– Аид проклял вас, лишил силы, – изумленно прошептала Элоиз.
Не в силах выразить словами свое облегчение, богиня просто кивнула. Пальцы Деметры прижались к горлу: она не знала, сможет ли снова говорить.
– Меня заставили замолчать, – выдавила она. – Все это время я не могла предупредить вас.
Я встретил ее затравленный взгляд с мягкой уверенностью.
– В этом нет твоей вины. Мы здесь и освободим тебя.
Мы взяли ее за руки и подняли с пола. Деметра обмякла, ее тело дрожало от унижения, которое, казалось, проникало сквозь наши ладони. Ее взгляд был тусклым и отстраненным: она больше не была тем божеством, которое высекало историю в камне. Перед нами была древняя богиня, уставшая за годы сражений.
– Спасибо, – выдавила Деметра сквозь слезы.
Печальная улыбка Элоиз говорила, что это меньшее, что мы могли для нее сделать.
– Не нужно благодарности, – мягко ответила она. – Теперь идите. – Мы смотрели, как богиня исчезает в темном коридоре, и наша решимость лишь крепла.
Наконец мы подошли к камере с минотавром. Ярость кипела в его диких глазах, раздувающиеся ноздри вдыхали наши запахи. Воздух сгустился, и существо настороженно посмотрело на нас.
Держа ключ наготове, Элоиз колебалась, раздираемая противоречивыми чувствами.
Зверь шумно выдохнул, окинув нас пугающе разумным взглядом.
– Я Астерион, – наконец пророкотал он после мучительно долгого молчания. Его голос был глубоким, гортанным, от одного его звука по мне пробежала дрожь.
Я застыл на месте, и мое сердце забилось быстрее от зловещего взгляда этого огромного существа. Минотавр неуклюже шагнул вперед, и земля задрожала под его копытами. Я машинально попятился.
Губы зверя раздвинулись, обнажив ряды неровных зубов в подобии улыбки.
– Мы с тобой не такие уж разные, – продолжил он, тщательно подбирая каждое слово. – Аид тоже причинил мне страдания.
Его слова неожиданно тронули душу, намекая на общую боль, которую я еще не до конца осознавал. Я колебался, разрываясь между страхом и любопытством. Какая история была у этого монстра?
Астерион внимательно наблюдал за мной, как будто оценивая мою реакцию. Я вздрогнул, ледяной ужас пронзил меня, костяшки пальцев Элоиз, сжимающей ключ, побелели.
– Ты уверена? – нервно спросил я. Девушка поймала мой пристальный взгляд, и я увидел решимость в ее светло-голубых глазах. Теперь ничто не могло ее остановить.
Замок со скрежетом открылся.
– Иди, – прошептала Элоиз. – Ты свободен.
Астерион замер, как будто обдумывая ее слова. Затем с оглушительным ревом бросился вперед, и земля содрогнулась под его массивными копытами. Каждый оглушительный шаг посылал дрожь по каменным залам, пока минотавр не скрылся из виду в тенях.
Я вздрогнул, пораженный риском, на который пошла Элоиз, – это был смелый поступок, который мог бы изменить план нашего побега.
– Я не знаю, что будет дальше, – призналась она мягким, но уверенным голосом. – Но я не собираюсь сидеть сложа руки. Мы должны воспользоваться нашим шансом, несмотря на последствия.
Я кивнул, почувствовав щемящую смесь надежды и печали. Мы открыли ворота. Теперь нам оставалось довести свой план до конца.
Взяв Элоиз за руку, я начал подниматься по винтовой лестнице, прочь от зловонного подземелья. Звуки отдаленного веселья становились громче с каждым шагом.
Я в последний раз оглянулся на хаос, который мы посеяли: выпущенные на волю опасные существа жаждали долгожданной свободы… и мести. Какая бы судьба ни ждала нас наверху, мы бросили свой жребий.
70.?
Тьма окутала меня, я лежала на холодном камне, слыша отдаленный звон стали. Тело мое билось в агонии, но я почувствовала, как Аид сжал мою ладонь. Тепло его руки стало спасательным кругом. Когда тень смерти опустилась на меня, в моем сердце зазвенели прерывистые крики – полные горя слова любви.
– Моя ослепительная Красавица, – выдавил Аид хриплым от боли голосом. – Моя королева…
Я изо всех сил пыталась открыть глаза, чтобы взглянуть на него в последний раз. Но боль неумолимо давила, утягивая за собой. И все же я цеплялась за жизнь, не желая терять ни единого драгоценного мгновения с Аидом… тем более, если оно было последним.
– Я не перенесу такой утраты, – прошептал он, коснувшись губами моего уха. – Я ждал тебя целую жизнь… Я не могу отпустить тебя. Не могу… – Аид всхлипнул.
Слезы потекли по моим щекам, пока я слушала голос его скорбящего сердца. Я хотела сказать, что моя душа будет любить его вечно. Но голос не слушался меня, а тело ослабло.
– Ты – свет в моей тьме. Надежда, которая поддерживает меня, – прохрипел Аид, и каждое слово переполняла преданность. – Я любил тебя целую вечность и буду любить еще столько же. Ты всегда будешь моим бьющимся сердцем, каждым моим вздохом… всем для меня.
Его слова были бальзамом для моей израненной души. На один короткий миг я забыла о боли, страхе, неуверенности. Значение имела лишь любовь между нами, любовь совершенная и неизменная.